Г. Было 95, когда его почка окончательно отказала. До этого он перенес несколько инсультов, лежал в коме и было неочевидно, выйдет ли он из нее вообще. Единственный способ спасти ему жизнь от угрозы почечной недостаточности – это положить на диализ. Такое лечение не исцелило бы его, но продлило бы жизнь в коме. Больница обратилась к родным Г. с вопросом, надо ли искусственно продлевать жизнь Г., не принимая в расчет его состояние и возможные побочные эффекты. РАМБАМ в своем труде «Мишне Тора» рассматривает законы, касающиеся спасения жизни, в одном ряду с законами, касающимися убийства. Этот раздел его кодекса называется «Законы, касающиеся убийц и спасения жизни». В разделе 1-м (п.14) РАМБАМ постановляет, что «каждый, кто мог спасти жизнь и не сделал этого, преступает заповедь «не стой над кровью ближнего» (Ва-Йикра [Левит] 19:16)».
Далее (п.16) РАМБАМ пишет: «Хотя за нарушение этих запретов не полагается физическая кара, так как они не предполагают действия, их строгость от этого не умаляется: ведь тот, кто допустил гибель одной еврейской жизни, подобен погубившему целую вселенную, а тот, кто спас хоть одну еврейскую жизнь, подобен спасшему весь мир». Сказанное означает, что не предоставление помощи, необходимой для спасения жизни, приравнивается к пассивному убийству, каковое, пусть и не с точки зрения наказания, но с точки зрения принципиальной равнозначно убийству активному.
Убийство – преступление, которое не может быть оправдано. Галаха не допускает убийства даже ради спасения другой жизни: «Явился некто к раввину и сказал, что владыка города повелел ему убить такого-то, а иначе казнят его самого. Ответил раввин: «Лучше дать убить себя, чем совершить убийство. Откуда известно, что твоя кровь краснее крови того человека? Может, его кровь покраснее твоей» (Талмуд, трактат Санхедрин 74-а). Единственное исключение допускается для случая, когда некто собирается убить другого человека – тогда можно и нужно убить потенциального убийцу. То есть, ради спасения чужой жизни допустимо практически все. Кроме того РАМБАМ постановляет, что ради продления человеческой жизни допускается нарушение всех законов субботы, т.е., продление жизни приравнивается к ее спасению, каковое является заповедью, превосходящей по значимости все прочие.
Тяжесть преступления убийства подчеркивается также заповедью Торы, предписывающей устраивать специальный жертвенный ритуал с отрубанием головы тельцу в случае, если подле населенного пункта обнаружен убитый, а убийца не обнаружен: «В ближайшем к месту нахождения жертвы городе возьмут старейшины города телицу, не знавшую ярма, и приведут старейшины города ту телицу к бурному водному потоку, не знающему мельничных жерновов, и обезглавят там телицу на берегу ручья (Дварим [Второзаконие] 3:4). Мудрецы-толкователи задались вопросом: почему Тора предписывает приводить телицу для заклания именно к реке, и дали такой ответ: «Почему Тора велела вести телицу к ручью? А потому, что Всевышний повелел: то, что еще не принесло никаких плодов будет приведено к месту, на котором не могут вырасти никакие плоды и обезглавлено там, и тем будет искуплено убийство того, кто не смог выполнить заповедь плодитесь и размножайтесь. Ведь обрубая живое, обрубаешь заповеди» (трактат Сота, 46-1). Каждому человеку Богом предназначено выпонить определенную миссию, а убийство лишает его возможности сделать это. Об этой миссии сказано: «Ведь заповедано нечто человеку на земле, а дни его на земле подобны рабу, жаждущему тени, поденщику, ждущему окончания работы» (Иов 7:1). Поэтому каждая минута человеческой жизни бесценна.
Этот подход проиллюстрирован в известной истории о гибели святого мученика рабби Хананьи Бен-Тардиона (трактат Авода Зара 18-1): «рабби Хананья Бен-Тардион был схвачен за тем, что открыто преподавал Тору своим ученикам, да еще и при нем всегда был Свиток Торы. Как только его схватили, обвязали его тело вязанкой дров и сожгли заживо вместе со Свитком Торы. Чтобы продлить его мучения, римляне уложили ему вокруг сердца вату, смоченную водой. Когда ученики взмолились, чтобы он начал глубже дышать дымом, чтоб ускорить свою смерть, он ответил: «Тот, кто дал мне душу, тот у меня ее и возьмет!». И сказал ученикам, что видит, как «сгорают листы и буквы взмывают ввысь». Итак, его судьба была предрешена, его мучения были ужасны, но он согласился укоротить их и ускорить свою смерть. Решение о пресечении жизни, даже за несколько мгновений до и так неизбежной смерти, может быть принято только Богом, так как только Ему известно, какова миссия на земле данного человека и когда она заканчивается. Но ведь и история на этом не заканчивается: «Палач, восхищенный величием души раби Хананьи, спросил его, введет ли тот его в Мир Грядущий, если он снимет с его сердца мокрую вату, чтоб рабби Хананья умер поскорее. Рабби согласился. Палач усилил пламя, снял вату, и умер раби Хананья, а за ним и палач бросился в костер и сгорел. И прозвучал Голос свыше: «Рабби Хананья Бен-Тардион и его палач приглашаются в Мир Грядущий».
Так что же заставило рааби Хананю изменить себе и позволить палачу ускорить свою смерть? Видимо, увидев, как сгорела последняя страница и буквы воспарили ввысь, он понял, что его миссия на земле завершена и настала пора предоставить возможность палачу завершить свою миссию в этом мире. Конечно, подобное решение требовало общения с Небесами, доступное рабби Хананьи, но невозможное в повседневной жизни огромного большинства людей. Но все же из этой истории можно извлечь урок и для нас и допустить, что сокращение мучений человека в определенных обстоятельствах, когда искусственное продление жизни требует сверхусилий, допустимо. В таком случае медики обязаны быть полностью уверены, что в естественной ситуации, без искусственных мер, человек не выжил бы. Тогда искусственное продление его мучений может перестать быть обязательным. Когда врачи приходят к выводу, что обзянность искусственного продления жизни смертельно больного пациента больше не имеет места, они могут принять иные меры и назначить только лечение, направленное на сокращение физических мучений больного. Иное вмешательство другого человека тут недопустимо.
В нашем случае представляется, что врачи не обязаны делать диализ больному Г. Единственное, что должно быть ему назначено, это обезболивающие, облегчающие его страдания в последние минуты жизни.
Раввин Шабтай Рапопорт руководит йешивой «Швут Исраэль» в поселении Эфрат (Гуг-Эцион) и Бейт-Мидраш («Колель») высшей школы Торы им. Людвига и Эрики Джессельсон при ун-те Бар-Илан. Среди прочего, он опубликовал под редакцией р. Моше Файнштейна двухтомник «Вопросов и ответов» и работает над базой данных по всем раввинистическим респонсам. Со своими вопросами и комментариями вы можете обращаться по электронной почте:
shrap@bezeqint.net
|
