С момента прихода к власти Барака-Хусейна Обамы, строительство в Иудее и Самарии стало главным вопросом в отношениях Израиля и США. Стало быть, все прочие проблемы региона, такие, например, как вопросы урегулирования весьма сложных отношений между самими арабскими странами, ядерные амбиции Ирана, борьба с исламским террором и действия в направлении прекращения конфликта, отодвинуты на второй план.
Сложившаяся ситуация как со стратегической, так и с политической точек зрения, очень сложна, разобраться в ней трудно. Но мы попытаемся сделать это с помощью министра стратегического планирования Израиля Моше (Буги) Яалона. В интервью редактору журнала «Шалом», длившемся более часа, вице-премьер правительства Израиля дал углубленный анализ ситуации в регионе.
В дни Второй Ливанской войны мы видели, как половина населения Израиля оказалась в бомбоубежищах под непрекращающимися ракетными обстрелами. Присутствие Израиля в Иудее и Самарии, кроме религиозных и исторических, имеет также и существенные стратегические обоснования. Но оправдано ли это в наше время, в эпоху ракет среднего и дальнего радиуса действия?
Проблему Иудеи и Самарии следует рассматривать не только в оборонном аспекте, но и в более широком, стратегическом плане, с учетом опыта шестнадцати лет, минувших после подписания договоров Осло.
Из опыта, полученного мною и в должности командующего подразделениями ЦАХАЛа в Иудее, Самарии и Иорданской долине, и на посту заместителя начальника Генштаба, и при исполнении обязанностей начальника Генштаба и на своем нынешнем посту министра стратегического планирования, я убедился в одном: на палестинской стороне нет руководства, готового положить конец конфликту на основе раздела Израиля по линии границ 4 июня 1967 г. Они утверждают, что оккупация началась в 1948 году, т.е., при создании Государства Израиль. Мне совершенно ясно, что если бы на палестинской стороне был лидер, готовый признать право еврейского государства существовать на любом клочке территории, мир был бы заключен уже давно. Но с момента зарождения сионистского движения это было недостижимой целью. Очевидно, что палестинские арабы вовсе не собираются создавать свое государство к востоку от границы 1967 года. Кроме того, опыт Газы показывает, что происходит, когда мы идем на поводу территориальных претензий арабов. Уйдя оттуда, мы надеялись выиграть хоть немного тишины и спокойствия. И жестоко ошиблись, поскольку произошло как раз обратное. Молниеносным результатом нашего отступления стало создание на территории оставленного сектора Газы государства Хамастан. Иными словами, тем, кто все еще полагает, что проблема сводится к размерам Израиля или к конфигурации его границ, пора понять: спор идет о самом праве Израиля на существование. Уроки Осло учат нас, что отход к границам 1967 года, то есть, уход из Иудеи и Самарии, вовсе не решит конфликт и не положит конец претензиям арабов.
Есть и иной аспект проблемы – оборонно-стратегический. Тут нам тоже следует учиться на собственном опыте. Согласно договорам Осло, мы передали ООП полный контроль над всеми городами Иудеи и Самарии: Дженин, Шхем, Рамалла, Хеврон, Иерихон, Вифлеем, Калькилия, Газа. И что же? Все эти города и регионы тут же превратились в базы террористов. Мы думали, что сможем обменять территории на мир, а получилось, что мы обменяли территории на террор и кровопролитие, унесшее более тысячи жизней наших сограждан. Это началось задолго до 2000 года, но в том году количество терактов, совершенных теми, кто жил и кого готовили в оставленных нами городах, стало расти в геометрической прогрессии. Остановить это кровавое безумие удалось лишь после того, как в рамках операции «Защитная стена» в 2002 году вновь мы вошли во все эти города. Это произошло после чудовищного теракта в «Парк-отеле» в Нетании на праздник Песах. Мы перешли от глухой обороны к атаке, и постепенно сумели свести число терактов практически к нулю. Стоит вспомнить, что в канун операции, в марте 2002 года, было совершено 17 терактов, унесших 135 жизней. А когда мы наступили на те же грабли в Газе, то взамен территорий получили массированные ракетные обстрелы. Как же после всего этого можно помышлять об отступлении из Иудеи и Самарии? Даже несмотря на то, что нам пытаются внушить, что «решение» заключается в выводе наших войск с Западного берега или, хотя бы, ограничении там нашей деятельности, предотвращающей теракты против израильтян. Очевидно также, что если мы уйдем оттуда, весь этот регион тут же превратится в Хамастан. Мы уже убедились, что там, где мы реально не контролируем ситуацию, вакуум власти тут же заполняется ХАМАСом. Палестинское общество расколото, и ХАМАС умело играет на этом.
А почему Вы так против того, чтобы ХАМАС управлял в Иудее и Самарии?
Власть ХАМАСа в этих краях означает непрерывную снайперскую и ракетную пальбу по Иерусалиму, Петах-Тикве и Кфар-Сабе, а также ракетные обстрелы Тель-Авива, Афулы, Бейт-Шеана, аэропорта им. Бен-Гуриона... Но надо помнить, что произошло в 1967 году. Тогда мы заявили, что, с одной стороны, не намерены управлять жизнью палестинцев, не стремимся интегрировать их в наше общество, предоставив избирательные права, но, с другой стороны, не готовы обсуждать создание там палестинского государства. ХАМАСа в Газе тогда еще не было, и даже те, кто рассматривал эти территории только как разменную монету в будущих переговорах, не допускал и мысли о полном нашем уходе оттуда. Напомню, что сказал Ицхак Рабин уже после договоров Осло, 5 октября 1995 года. Разъясняя Кнессету, каким ему видятся контуры будущего урегулирования с палестинцами, Рабин подчеркнул, что арабы смогут создать полностью демилитаризованное политическое образование, не имеющее статуса государства, а Иерусалим навеки останется единым. Рабин и мысли не допускал о разделе нашей столицы. Во избежание территориальной непрерывности между палестинским политическим образованием и Иорданией, Рабин считал, что долина реки Иордан должна остаться под израильским контролем. Поэтому возврат к границам 4 июня 1967 года невозможен. Такую линию границ невозможно защищать. Учитывая все эти военные аспекты, нельзя допускать создания государства Хамастан вдоль наших границ и вблизи наших крупных городов.
Тем, кто полагает, что конфликт начался в 1967 году в результате «еврейской оккупации Иудеи и Самарии», и что единственный способ прекратить конфликт – это уход Израиля с этих территорий, надо напомнить следующее. Кроме очевидных уроков процесса Осло, есть еще ряд исторических фактов. Отказ арабов признать право еврейского государства на существования начался не в 1993 году. ООП создана 1 января 1964 года, а погромы и массовые убийства евреев совершались арабами и в 20-е, и в 30-е годы прошлого века. Надо вспомнить и резню, устроенную арабами сразу после голосования в ООН о разделе Палестины 29 ноября 1947 года, и о множестве евреев – жертвах терактов, совершенных арабами между 1948 и 1967 годами. Я хочу сказать, что доктрина, согласно которой уход евреев из Иудеи, Самарии и сектора Газы (из последнего мы уже ушли) принесет мир, не только заведомо ошибочна, но и крайне порочна. Кстати, с арабской стороны никогда не было лидера, который бы заявил, что если мы уйдем из Иудеи и Самарии, конфликт будет исчерпан. Такого никогда не было. Палестинские арабы тоже никогда не заявляли, что взамен такого отступления они откажутся от «права на возвращение» беженцев 1948 года. Они никогда не признавали право Израиля на существование как государства еврейского народа.
Есть сообщения о том, что армия вот-вот оставит города Иудеи и Самарии. Это правда?
С 2002 года армия оставляет за собой свободу действий в этих районах. Но постоянно армия там не дислоцируется, там нет наших военных баз. Но если у нас есть информация о скрывающемся террористе или готовящемся теракте, мы принимаем все необходимые меры. Эта свобода действий жизненно важна, без нее мы жили бы под непрестанными террористическими атаками. Вдобавок мы тем самым предотвращаем падение власти ООП и захват власти ХАМАСом. Наши действия в городах и развертывание КПП осуществляются в соответствии с конкретной ситуацией. В какой-то период наблюдалась большая террористическая активность в Шхеме. Нам пришлось блокировать город и вести комендантский час. И довольно скоро ситуация нормализовалась. Кроме того, в этих районах постоянно присутствует полиция ООП, отвечающая за порядок. Сейчас она по горло занята разборками с ХАМАСом, и не потому, что ХАМАС убивает евреев, а потому, что у ООП с ХАМАСом разделяет сегодня смертельная вражда. Как только мы наблюдаем стабилизацию обстановки, мы сворачиваем КПП, облегчая жизнь гражданского населения. Ясно, что мы ставим КПП не ради собственного удовольствия, это делается только по мере необходимости.
Насколько необходимо наличие в этих местах еврейских поселений? Может быть, достаточно военного присутствия?
Опыт учит, что исключительно военное присутствие, не опирающееся на гражданское население, не выдерживает испытание временем. Еврейские поселения в Иудее и Самарии служат армии необходимой опорой. Скажем, в Шхеме мы базировались в близлежащих еврейских поселениях. Несомненно, увеличение численности еврейских поселенцев в Иудее и Самарии повышает уровень безопасности и в самом этом регионе, и в Израиле в целом.
США заявили о постепенном выводе своих войск из Ирака. Как это может сказаться на Израиле?
Это в огромной мере зависит от того, как будет проводиться вывод войск. На первых взгляд представляется, что речь идет о лишь частичном выводе войск, планируемом на 2012 год, после чего тысячи американских солдат в Ираке останутся. Вопрос в том, что произойдет в самом Ираке: какое правительство придет к власти, сумеет ли оно навести порядок, будет ли государство стабильным, не расшатают ли его террористические войны? Надо помнить, что у Ирака есть не только внутренние проблемы: Сирия уже давно и регулярно засылает туда банды террористов с целью поколебать правительство. Оказывается, эта тактика себя оправдывает, ведь нынешняя администрация США не только готова вести переговоры с Сирией, на что не соглашалась администрация Буша, но и готова предоставить значительные компенсации за прекращение разрушительной деятельности Сирии в Ираке. Все вопросы, связанные с выводом войск США из Ирака, остаются открытыми. Пока рано судить, как это скажется на Израиле, хотя мы учитываем несколько сценариев развития событий и готовимся своевременно отреагировать на каждый из них.
Сейчас всех волнует главная проблема – иранская. Какую роль, на Ваш взгляд, эта страна будет играть в регионе и в мире?
Сейчас Иран – главный игрок на региональном поле, ключ к решению всех проблем. Его влияние велико в Ираке, Афганистане, Ливане (Хизбалла), на территориях, подконтрольных ПА (ХАМАС, Джихад и т.д.). Иран финансирует и вооружает террористические формирования, действующие не только против Израиля, но и против США, которые продолжают свое военное присутствие в Ираке и Афганистане. Но это влияние распространяется куда дальше сопредельных с Ираном стран. Год назад египтяне арестовали активистов Хизбаллы, засланных иранской разведкой с целью чинить беспорядки в Египте. В Саудовской Аравии и Бахрейне есть шиитские меньшинства, пытающиеся дестабилизировать местную власть в интересах Ирана. Главный вопрос: в какой мере Иран сумеет использовать свое влияние и своих агентов. Сейчас центр тяжести находится в Тегеране, в руках тамошней власти. Именно она продвигает исламскую революцию, она готовит и финансирует бандформирования, действующие против Запада. Если в обозримом будущем международные санкции приведут к ослаблению или даже к падению режима аятолл, ситуация решительно изменится и экспорт исламской революции будет крайне затруднен. В последнее время мы стали свидетелями двух очень важных событий: одно произошло в Ливане, где выборы привели к усилению прагматичных сил и ослаблению адептов джихада. Второе произошло в Иране, где молодежь, женщины, да и весь народ выразили свое недовольство режимом после выборов. Они не побоялись выйти на демонстрации, не испугались полицейских дубинок. Это два важных признака переориентации в сторону Запада. Вопрос, как либеральный мир использует эти тенденции. Пойдет ли Запад на переговоры с иранским режимом, придав ему тем самым легитимацию, которой он совершенно справедливо лишен, или еще больше изолирует его санкциями, дав тем самым понять противникам режима, что их борьба была не напрасной? В конечном счете, эти вопросы адресованы администрации США, которая, надеюсь, примет правильные решения… Если мы хотим остановить Иран и укрепить Афганистан, Ливан и даже ПА, надо как следует взяться за режим в Тегеране, так как именно он стоит за ХАМАСом в Газе, за Хизбаллой в Ливане, за бандформированиями в Ираке и некоторыми группировками в Афганистане.
А что с Египтом?
В нашем регионе пролегают несколько линий водораздела. Несомненно, главный конфликт – противостояние джихадистского ислама с Западом. Но есть и конфликт между суннитами и шиитами. Египет, Иордания, Саудовская Аравия, Бахрейн, страны Персидского залива и Северной Африки – это суннистские страны, весьма озабоченны ростом влияния шиитского режима в Иране. Они также встревожены поддержкой Ирана вооруженным формированиям в Газе, Ливане, Ираке, равно как и укреплением оси Сирия-Иран. А в суннитском мире главными игроками являются Египет и Саудовская Аравия. В шиитско-суннитском конфликте Израиль и суннитский мир имеют общие интересы. Вдобавок, арабские лидеры в частных беседах говорят, что главная их тревога – Иран, тогда как те же люди перед микрофонами заявляют, что предмет их главной заботы – палестинская проблема. Мы должны использовать этот шанс, наладить сотрудничество с этими странами, и я убежден, что такое сотрудничество Израиля с суннитскими странами в очень многих сферах может принести успех.
Но несмотря на это, именно Египет на международной арене возглавляет борьбу против Израиля. Вы полагаете, в арабском мире осознают важность сотрудничества, о котором только что шла речь? И если да, то заметили ли Вы изменение подхода делегаций этих стран на международных форумах?
Безусловно, все арабские страны были бы бесконечно рады, не существуй Израиля вовсе. Любая возможность хоть как-то ослабить Израиль ими приветствуется и умело используется. Но Государство Израиль – это реальность! Президент Египта Мубаррак не раз говорил, что война против Израиль невозможна. Наш мир с Египтом прочен не потому, что египтяне нас любят, а потому, что Израиль силен. Не хочу распространяться на эту тему, но могу сказать, что наша мощь предоставляет целый ряд преимуществ нашим арабским соседям. Вместе с тем, если бы Израиль был стерт с мировой карты, не думаю, что это опечалило бы наших арабских соседей, включая тех, с которыми у нас заключены мирные договоры.
Из Ваших разъяснений следует, что Ближний Восток ожидают очень трудные времена. Особенно в свете слабого выступления Обамы в Каире, если не его слабой политики. Не думаете ли Вы, что некоторые страны Персидского залива могут начать дрейфовать в сторону Ирана, разочаровавшись в Западе?
Ключевой вопрос на ближайшие годы: какой именно будет ближневосточная политика США, особенно, в отношении Ирана с его ядерными амбициями. Я уже говорил, что главный конфликт нашей эпохи – это противостояние Запада исламскому джихаду. Но такой ислам базируется в Иране, стремящемся распространить исламскую революцию везде, где это только возможно. Первоочередная цель (и в этом Иран достиг заметных успехов) - превратить в шиитскую республику Ливан. Иран сумел навязать свое влияние и в ряде суннитских регионов, например, в Газе, где ХАМАС ввел исламистский режим. Мы называем это Хамастаном, но по сути это второе в мире после Ирана государство джихада. Третьим по замыслу Тегерана должен стать Ливан. Наблюдается и новая тенденция: некий «третий путь», набирающий влияние в арабском мире. Эта концепция, сочетающая в себе элементы джихада с элементами прагматизмом, наглядно проявилась после выборов в Иране и Ливане. В Ливане сформирована коалиция из прагматиков, националистов, светских, равно как и суннитских и шиитских, исповедующих джихад. Сотрудничество этих сил пока проявляется слабо, но оно развивается и в Алжире, и внутри палестинской автономии, где ООП и ХАМАС как-то договариваются, и в Иордании, и в Египте, где «мусульманские братья» пришли к каким-то договоренностям с местными властями. Такое сотрудничество может постепенно наладиться и в Ираке. В этой связи очень много, если не все, зависит от политики, которую будут проводить в регионе США. Речь Обамы в Каире включала ряд существенных моментов, направленных на поддержку прагматических сил в регионе. Но он не уравновесил это соответствующей политикой в отношении сил джихада. Из общения с арабскими представителями я могу сделать вывод, что это было однозначно воспринято ими как проявление слабости и косвенная поддержка исламских экстремистов. Слабые США явно противоречат суннитским арабам, оказывающимся в такой ситуации один на один с Ираном и не знающим, как ему противостоять. Разумеется, проявляющие слабость США - это очень плохая новость и для Израиля. Тем не менее, мы достаточно сильны, чтобы противостоять всем этим угрозам. Но на Ближнем Востоке очень важно, чтобы Запад считали сильным и решительным. Поэтому США следует четко и ясно дать понять Ирану, что его ядерные амбиции, его поддержка исламского террора во всем мире и подавление свобод собственных граждан абсолютно нетерпимы. Такая позиция привела бы к заметным переменам во всем регионе.
Слабая политика США подтолкнет суннитские страны к Ирану. Уже сегодня Катар, решив, что в конечном счете Иран усилится, а США ослабнут, «танцует на двух свадьбах», одновременно позволяя военное присутствие США на своей территории и заигрывая с Ираном. Это может распространиться на весь регион, так как у здешних режимов нет сил противостоять иранской мощи, и они предпочтут встать на сторону исламской республики. Надеюсь, этого не произойдет, так как США при активной поддержке Европы, прежде всего, Англии, Франции, Германии и Италии, прекрасно осознающих исламскую угрозу, займут активную и решительную политическую позицию в отношении Тегерана как в политическом плане, так и в военном. Напомню, что решительная политика Буша заставила Ливию отказаться от ядерных амбиций. У меня есть все основания полагать, что и иранский режим, представляющийся сейчас как иррациональный и апокалиптический, займет куда более взвешенную позицию, как только почувствует реальную угрозу своему существованию. У Запада достаточно возможностей остановить Иран, и в конце концов Тегеран окажется перед выбором: либо отказаться от ядерной программы, либо сурово поплатиться за ее продолжение.
Но что сделает Израиль?
Либо Запад сделает то, что должно, либо… Тут я могу лишь процитировать афоризм Гиллеля: «Если не я за себя, то кто за меня?» (Мишна, трактат Авот, 1:14).
Вы считаете, что в Иране начался поворот если не в сторону демократии, то хотя бы в сторону прагматизма?
В канун выборов в Иране я был в Вашингтоне, где меня просили спрогнозировать их результаты. Я ответил, что духовный лидер Ирана аятолла Хаменаи желает, чтобы у власти остался Ахмадинеджад, и потому результаты выборов абсолютно не важны. Так было и на выборах 2005 года, когда воля народа вообще не учитывалась. Но прежде процент участия в выборах был очень низок. На сей же раз голосовали очень многие, видя в Мусави и его супруге символ реформ. Со времени, когда я руководил нашей военной разведкой, я знал, что 70 процентов населения Ирана выступает против режима аятолл, который держится последние 30 лет исключительно благодаря силе.
После выборов начались массовые акции протеста, которые власти не организовывали и которыми не руководили. Несмотря на то, что это движение было подавлено, растоптано и оклеветано, оно, несомненно, еще встанет на ноги. Вопрос лишь когда. И в этом вопросе Запад играет очень важную роль. Если Запад даст легитимацию нынешнему режиму, пойдя с ним на переговоры, то пройдет очень много времени, прежде чем движение реформ оправится и наберет размах. Если же Запад примет необходимые экономические санкции, шансы на падение режима весьма велики. Все свидетельствует о том, что народное недовольство в Иране достигло точки необратимости.
Все говорят об иранской ядерной активности. Но ведь после падения в ядерном Пакистане режима Мушаррафа, велика вероятность того, что ядерное оружие окажется в руках талибов. Как Вы думаете, возможно ли сотрудничество в этой сфере между Ираном и Пакистаном и каковы будут последствия этого для Израиля?
Организации «Талибан», «Аль-Каида» и «Всемирный Джихад» считают Израиль «малым сатаной», а США – «большим сатаной». Когда «Аль-Каида» решила бороться с Западом, она взялась не за Израиль, а за США. Таким образом, если пакистанское ядерное оружие окажется в руках всемирного джихада, чего до сих пор пока не случилось, это будет настоящим кошмаром для всего свободного мира, особенно, для США. Что касается Израиля, то мы находимся в постоянной готовности и сохраняем бдительность. Что же касается угрозы всемирного террора, то эта тема не стоит во главе наших приоритетов.
Учитывая весь комплекс затронутых проблем, как Вы объясняете, что администрация США поставила во главу своих приоритетов на Ближнем Востоке борьбу с еврейскими поселениями в Иудее и Самарии?
Этот вопрос следует задать Белому дому. Мы знаем, что присутствие евреев в этих местах никогда не было препятствием к миру. Никогда! Кроме того, когда Бегин подписал мирный договор с Египтом, он демонтировал Ямит, а когда Шарон надеялся добиться затишья, он демонтировал еврейские поселения в секторе Газы.
Значит ли это, что Вы верите, что ради мирного соглашения можно изгнать евреев из Иудеи и Самарии?
Ни в коем случае! Вопрос заключается в том, почему арабы вправе жить где им угодно в Израиле и в Иудее с Самарией, а при этом считается допустимым создание в Израиле районов «свободных от евреев». Такое могло бы быть, если бы эти районы оказались вне контроля Израиля. Но с какой стати евреи не вправе жить в Рамалле или Бейт-Лехеме и уж, тем более, в Бейт-Эле и в Элон-Море? Как столь просвещенный и либеральный западный мир может смириться с идеей изгнания евреев из их домов? Это лишь усиливает подозрение, что у нас нет партнеров, реально заинтересованных в том, чтобы евреи и арабы жили в этих краях в мире. Они заинтересованы в исчезновении Израиля. Они прибегают к «методу салями»: вчера мы выгнали вас из Газы, завтра из Иудеи и Самарии, а послезавтра из Тель-Авива и Хайфы! Таковы принципы палестинских властей.
Вы полагаете, что спустя 16 лет после рукопожатия в Вашингтоне и подписания договоров Осло эта доктрина все еще в силе?
Главный изъян договоров Осло заключался в том, что они не оговаривали завершение конфликта и прекращение арабских претензий, а также признание Израиля как еврейского государства. А утверждение, что еврейские поселения являются помехой миру, на самом деле опровергает само себя, так как служит подспорьем палестинской доктрине поэтапного уничтожения Израиля. Кстати, и ХАМАС, и ООП говорят одно и то же: ХАМАС тоже заявляет, что готов вести переговоры о прекращении огня, не отказываясь от своей цели уничтожения Израиля. Учитывая все это, мы сожалеем, что вопрос еврейских поселений оказался центральным вопросом урегулирования. Правда состоит в том, что у нас нет партнера, готового согласиться, что создание палестинского государства восточнее границы 1967 года положит конец конфликту и исчерпает претензии палестинцев. В этом корень проблемы.
В своей речи 14 июня 2009 года в университете Бар-Илан премьер-министр Нетаниягу ясно говорил о демилитаризованном палестинском государстве. Тем самым он выражал волю своих избирателей, или это было шагом, навязанным политической реальностью?
Повторяю: я не вижу палестинского руководства, готового покончить с конфликтом путем создания палестинского государства в границах 4 июня 1967 года. Кроме того, я не вижу, как Абу-Мазен установит свой контроль над Газой. О чем тут вообще речь? О палестинской администрации, властвующей в Иудее и Самарии. Мы не хотим руководить ею, но мы не хотим чтобы и она угрожала нам или напала бы на нас. По сути, глава правительства сказал, что, «...если палестинское руководство признает Израиль как еврейское государство, если палестинское государство будет демилитаризованным, если их руководство согласится, что вопрос беженцев должен решаться за пределами Израиля, и если оно заявит, что подписание договора означает прекращение конфликта и снятие всех претензий к нам, то он согласится, чтобы это территориальное образование именовало себя как ему угодно, хотя бы и государством».
Но все поняли его иначе: что израильское правительство во главе с Нетаниягу согласилось на создание палестинского государства. Так ли это на самом деле?
Мир волен понимать так, как ему угодно, а мы будем действовать исключительно в рамках своих обязательств. Если бы палестинцы действительно хотели получить свое государство, то его мог бы создать Арафат в рамках переговоров в Осло, или в Кемп-Девиде. Или Абу-Мазен мог бы создать его в ходе переговоров в Аннаполисе. Но государства они не хотят. Они хотят воевать с нами и выставлять себя «жертвами оккупации», а нас – «оккупантами». В своей речи Нетаниягу попросту перевел мяч на их половину поля, бросил им вызов. На протяжении всей новейшей истории именно арабы противились идее раздела этой страны. Они отклонили выводы комиссии лорда Пиля в 1937 году, они отклонили план раздела Палестины, утвержденный ООН в 1947 году, они отклонили предложения Эхуда Барака в 2000 году и Эхуда Ольмерта в Аннаполисе. Ольмерт предлагал им 97 процентов территорий Иудеи и Самарии (уже после ухода из Газы), раздел Иерусалима и прием из гуманных соображений арабских семей, живущих в лагерях беженцев. Когда газета «Вашингтон пост» спросила Абу-Мазена, почему он отказался подписать договор на основе этих предложений, он ответил: «Различия в наших позициях слишком велики».
Каким Вам видится будущее?
Думаю, время работает на того, кто умеет им распоряжаться. Сравните положение еврейского народа 70 лет назад и сейчас. И вспомните, что еще в начале 90-х годов казалось, что заключение мира между Израилем и палестинцами возможно. А в 2000 году они развязали против нас войну. Сравните наше нынешнее положение и то, в каком положении оказались палестинцы. Мы в своем развитии достигли колоссальных успехов во всех сферах – от экономики и сельского хозяйства до науки и медицины. Не лишне напомнить, что с каждым днем мы становимся сильнее и в военном плане. Если мы и впредь будет умело пользоваться отпущенным нам временем, перспективы Израиля будет многообещающими. Но вот в последние годы внутренний настрой у нас находится на неудовлетворительном уровне. Я слышал, как кто-то в предыдущем правительстве прямо говорил, что «наша цель – создать государство, в котором будет приятно жить». Полагаю, планка нашего подлинного идеала располагается значительно выше. Одна из важнейших задач – создание мотивации у молодежи. Но прежде всего, надо избавиться от иллюзий, которыми нас тешили последние 16 лет и, согласно которым, достаточно отказаться от «оккупированных территорий», и тут настанет тишь, гладь, да Божья благодать. Пора остановить тех, кто стремится уничтожить Израиль (арабы, антисемиты, антисионистски настроенные евреи и пр.). Надо разъяснить молодежи, что существование еврейского государство – не само собой разумеющееся понятие. Государство Израиль надо отстаивать и бороться за него, повсеместно объяснить, зачем мы вернулись сюда после тысячелетнего изгнания, что мы наши цели праведные и что мы имеем все права жить на этой земле. Это единственное средство, чтобы обеспечить наше надежное и безопасное будущее.
|
